Отрок. Богам — божье, людям — людское - Страница 74

— Слушаюсь, господин воевода!!!

Первым прыснул десятник Фома, за ним рассмеялись и остальные, только погостные десятники пялились, будто попали в театр абсурда.

— Будет ржать-то, жеребцы стоялые! — было заметно, что дед сам с трудом сдерживает улыбку. — Что-то я еще хотел… Да! Михайла, Прошка с тобой?

— Нет, с обозом подъедет.

— Угу, пусть сразу к Листвяне идет. У нее почти два десятка девок с самострелами, пускай присмотрит, чтобы не случилось чего непотребного. Раз уж у него талант такой с бабьим сословием управляться, то пусть и управляется.

— Как это?.. — проявил неуместное любопытство один из погостных десятников. — С бабами…

— А ну, заткнись!!! — снова взъярился Корней. — Своих баб не сберегли, теперь об наших любопытствуешь?!!

— Да нас же всего двадцать… — попытался оправдаться ратник боярина Федора, но Корней не дал ему договорить.

— Нас тоже чуть больше полусотни, но какую мы себе смену растим! — указательный палец воеводы уставился на Мишку с Дмитрием. — Видали в Отишии, на что они способны? Видали, я спрашиваю?

— Видали…

— А скажи-ка, друг любезный, — Корней перешел на людоедски-ласковый тон — как они поступили бы на твоем месте? Может быть вернулись бы втихую, да подсчитали ляхов, а повезло бы, так и языка взяли бы? Или, так же, как ты, драли бы без оглядки, пока до Ратного не добежали? Ну, чего примолк? Не-ет, други любезные, так просто я с вами в бой не пойду! Я вас под начало вот к нему поставлю! Знаете, кто это такой?

— Ну, Алексей… наставник этих…

— Не «ну, Алексей», а… — Корней выдержал драматическую паузу — … про Рудного Воеводу слыхали? Вижу, что слыхали! Так вот: это он и есть!

— Э-э-к-к…

— Ой!

Сказать, что погостные десятники были шокированы, значит, ничего не сказать — оба уставились на Алексея, как кролики на удава.

— Все, братцы, отпрыгались! — жизнерадостно объявил Фома. — Лучше заранее солью и зеленым лучком посыпайтесь, чтобы ему вас жрать способнее было! Леха, ты с какого места обычно откусывать начинаешь?

— С твоего языка начну, чтоб не отвлекал и аппетит не портил. — Абсолютно серьезным тоном пообещал Алексей, не сводя с погостных десятников пристального взгляда, от которого один из них слегка побледнел, а второй, наоборот, покраснел и покрылся крупными каплями пота.

— Ой, молчу, молчу! — дурашливо напугался Фома и прикрыл себе ладонями рот.

«Обратите внимание, сэр, лейтенант Фома ведет себя, как минимум, странновато. И тогда, на хуторе, докопался до вас ни с того, ни с сего. Может быть его всегда перед боем колбасит? И лорд Корней, что показательно, его не обрывает, видимо, такое поведение Фомы в порядке вещей».

— Кхе! — удовлетворенно констатировал Корней факт доведения клиентов до нужной кондиции. — А чтобы Алексею с вами в одиночку не возиться, даю ему в помощь твой десяток, Егор. И не смущайтесь, ребятки, малейшее неповиновение или трусость — рубить их без пощады!

«Здрасьте, приехали: штрафная рота и заградотряд! Ну, силен лорд Корней!»

— Вот так! — Погорынский воевода приосанился и оглядел собравшихся взглядом лихого отца-командира. — Всем все понятно?

— Так точно, господин воевода! — горница содрогнулась от акустического удара в исполнении трио: Глеб, Алексей и примкнувший к ним Фома.

Один из погостных десятников (тот, что постарше) от акустического удара, вроде бы, пришел в себя и даже изобразил что-то, вроде улыбки, а второй (тот, что помоложе) совсем сомлел и смотрел в пространство глазами беременной козы, попавшей в операционную доктора Моро.

Корней, вторя общему смеху, слегка расслабился, подобрел, и Мишка решил, что более подходящего момента, пожалуй, не представится. Дождавшись момента, когда смех стал стихать, он выпалил «служебным» тоном:

— Господин воевода, дозволь доложить диспозицию?

— А? — рассеяно отозвался дед.

— Чего-чего доложить? — «перевел» вопрос сотника Фома.

Не отвечая, Мишка извлек из сумки свиток выделанной лосиной кожи и раскатил его на столе.

— Вот, господин воевода, чертеж Ратного и прилегающей земли. Здесь Ратное, — принялся объяснять Мишка, тыкая пальцем в чертеж — вот кладбище, поворот дороги на Княжий погост…

Чертеж был сделан крупно, толстыми линиями — чтобы деду не приходилось напрягать зрение, Мишка не пожалел трофейных чернил.

— Ляхи могут подойти только отсюда, по дороге, — продолжал объяснять Мишка — через лес не полезут, потому что места им незнакомые. Если оставить на заборолах одну полусотню, то вместе с девками Листвяны получится семьдесят стрелков. Ляхов они к тыну не подпустят, ведь, семьдесят выстрелов за раз! Остальных отроков можно разделить на две части по тридцать стрелков. Одну половину поставим в лесу левее оврага, другую половину в лесу к западу от Ратного. Тогда получится, что по ляхам будут бить сразу с трех сторон, выкосим, как траву! А тех, кто назад кинется, вы встретите. Получается что-то вроде загонной охоты — вы загонщики, мы стрелки.

В горнице повисло молчание. Мишка был готов к тому, что его предложение будет отвергнуто — все присутствующие здесь военные профессионалы привыкли к тому, что исход боя решается в рукопашной схватке, а лучники — лишь вспомогательная сила, ну а уж о такой штуке, как огневой мешок, и вообще слыхом не слыхивали. К тому же, предложение исходило от мальчишки, которому, в присутствии десятников даже не предложили сесть.

Единственное, что, по расчетам Мишки, не давало отвергнуть его предложение «с порога» — любопытство. До сих пор никому из присутствовавших не приходилось смотреть на будущее поле боя вот так — с высоты птичьего полета. Все молча разглядывали чертеж, мысленно сравнивая его со знакомой до мелочей картиной. Первым подал голос Леха Рябой — у командира второго в ратнинской сотне десятка лучников проклюнулся профессиональный интерес: