Отрок. Богам — божье, людям — людское - Страница 111

111

В горнице опять повис многоголосый говор. Корней немного помолчал, слушая десятников, видимо не уловил в их высказываниях конструктива и оборвал общий говор командным голосом:

— Слушайте приказ! Здесь остается Михайла с первой полусотней младшей дружины. С ним останутся десятники Егор и Глеб со своими людьми — они повадку отроков хорошо поняли и с Михай… с сотником Михаилом у них разлада не случится.

— Это каким таким сотником? — недоуменно спросил Лука, но Корней вопрос проигнорировал.

— Старшим назначаю десятника Егора, и, хоть наизнанку вывернитесь, но командира ляхов возьмите живьем. Нам надо знать: сколько точно ляхов на том берегу, что они делать собирались и, самое главное, где, как и когда, они будут переправляться через Припять. С пленными, скотиной и прочей добычей это будет долго и трудно, не подумать об этом они не могли.

— Сделаем! — Егор коротко кивнул. — Куда потом идти?

— Усадьбу боярина Опары ты ведь знаешь? Вот туда и подходи. Или мы там будем, или весть для тебя оставим. Теперь ты, Леха! Да не ты! — Корней отмахнулся от Лехи Рябого. — Вот этот Леха… тьфу, запутаешься тут с вами! Ты Алексей… э-э Дмитрич. У погостных обормотов десятников нет. Один убит, другой ногу сломал… Бурей, ты его смотрел, что с ним?

— Плохой перелом. — Выдал диагноз Бурей. — Может на всю жизнь хромым остаться. Я, конечно, вправил, в лубок уложил, но… не знаю.

— Ну, вот. Кхе! Лех… Алексей, бери погостных ратников под себя. И построже с ними, вояки, конечно, дерьмовые, но нам и такие сгодятся. А вот теперь, ты, Леха, слушай. На погосте надо кого-то оставить, чтобы пригляд был, так что я у тебя Ефрема и Василия забираю. И не гляди на меня так! Кому же еще тут приглядывать, как не сыновьям ратнинского старосты?

Леха Рябой лишь вздохнул, но возражать не стал.

— Теперь ты, Лука! — продолжил Корней. — У тебя как с лесовиками срослось?

— Ну, любви особой, конечно, нет, однако со стариками беседовал, и не один раз. Съездил еще…

— Стой, стой, стой! — склонность Луки Говоруна к пространным рассуждениям была Корнею прекрасно известна. — Пользу от тебя они нынче узрели?

— Оно, конечно, так, но…

— Вот и ладно! Лесовики с нами в поход хотят, но просят отдать им ляшское оружие, у самих-то только луки с топорами, а если у кого что-то из оружия и доспеха имеется, так все дедовское-прадедовское. Пора тебе, боярин Лука Спиридоныч, полусотником становиться! Бери под свою руку всех лесовиков, что с нами пойдут.

— Гм… — Впервые на Мишкиной памяти Лука Говорун промедлил с ответом, потом встал, отвесил Корнею поклон и только после этого заговорил: — Благодарствую, господин воевода, все исполню с надлежащим тщанием… сколько и чего назначаешь в уплату за ляшское оружие для моей дружины?

«Однако! Как выражался один персонаж «Бриллиантовой руки»: «Куй железо, не отходя от кассы». Вот и первая боярская дружина в Погорынье образовалась. Хотя, нет, не первая — вы же, сэр, в дружине боярыни Градиславы воеводствуете! Интересно, а как она отреагирует на рекрутирование Лукой ее подданных?».

— Кхе! Так-то уж и дружины… — Корней, надо было понимать, тоже по достоинству оценил маневр Луки. — Хотя… а, пускай будет дружина, но… — Корней назидательно вздел указующий перст — …дружина твоя есть ни что иное, как полусотня Погорынского войска! Так себе и мысли впредь!

— Слушаюсь, господин воевода! — В голосе Луки Говоруна не проскользнуло даже и намека на насмешку, он титуловал Корнея так же, как отроки Младшей стражи, на полном серьезе. — Однако, цену за оружие, всё ж таки…

— Разочтетесь из добычи, коли чего добудете, не это главное. Главное — условие, под которое это оружие они получат, а получать они его будут только из моих рук… Так вот: главное условие — клятва приходить оружно по моему призыву и под твоей рукой! За оружие, долю в добыче и льготы — с них служба.

— Какие льготы? — тут же оживился Лука. — Подати уменьшить?

— Потом решим, пускай, сначала, себя в деле покажут.

«Внимание, сэр Майкл! Похоже здесь и сейчас имеет место не просто военный совет! Их сиятельство граф Погорынский начинает формировать свое графство, причем начинает совершенно правильно — с создания баронств! Вот и первый барон нарисовался — Лука Спиридоныч. Барон Говорун… уписаться!».

— Теперь ты, Игнат. — Продолжил Корней. — Ставлю тебя под руку боярина Луки… молчать, я еще не закончил! Ставлю ПОКА. То, что ты тоже воеводский боярин, я не забыл, но годами ты молод и под рукой Луки Спиридоныча тебе походить не только не зазорно, но и на пользу — есть у него, чему поучиться. К тому же, дружины у тебя пока нет, кроме твоего десятка. Ишь вскинулся! И полугода в боярстве не пробыл, а гордыня из всех дырок прет! Я тебе гордыню-то пообломаю, на всю жизнь величаться позабудешь!

— Виноват, Корней… господин воевода, — мгновенно присмирел Игнат — не серчай, погорячился я…

«Браво, Ваше сиятельство! Можно подумать, что лорд Корней историю средневековья изучал и опасность боярской вольницы предвидит заранее».

— То-то, что виноват… Кхе! В наказание и для пользы дела, будешь учиться не только у Луки, но еще и у них! — Корней ткнул указательным пальцем в Мишкину сторону. — Они все больше пешими воевать норовят, и получается у них… сам слышал — больше сотни ляхов уже положили, да и за болотом… сам видел. Так вот: тех лесовиков, кто пойдет с нами пешими, а они, почитай все, в седлах сидят, как собака на заборе, боярин Лука отдаст тебе. А рядом с тобой будет старшина Младшей стражи Дмитрий. Приглядывайся к тому, как он отроками командует… и про гордыню забудь! Приказываю забыть! Луки у лесовиков слабые, с ребячьими самострелами, примерно вровень будут, а строй и командование у Младшей стражи правильные, вот и приглядывайся.

111